Вот такую цитату мы сделали. Публикуется в связи с установкой в Санкт-Петербурге в Государственном Эрмитаже памятной доски красному упырю Моисею Урицкому. Хорошо бы разнести эту цитату по нашей многострадальной стране.
А убийца Урицкого Леонид Каннегисер был хорошим поэтом! С Есениным дружил. Да и слухи о его гомосексуализме не вяжутся с его личной жизнью - любил он женщин. Разве мог плохой человек такие стихи написать?!:
СНЕЖНАЯ ЦЕРКОВЬ
Зима и зодчий строили так дружно,
Что не поймёшь, где снег и где стена,
И скромно облачилась ризой вьюжной
Господня церковь — бедная жена.
И спит она средь белого погоста,
Блестит стекло бесхитростной слюдой,
И даже золото на ней так просто,
Как нитка бус на бабе молодой.
Запела медь, и немота и нега
Вдруг отряхнули набожный свой сон,
И кажется, что это — голос снега,
Растаявшего в колокольный звон.
Нижний Новгород, март 1918
и еще один материал на радио «Русский край»:
Террор как пример для подражания
Скандал с установкой памятной доски большевику Урицкому вышел за пределы России - 2 октября старейшие национальные организации России и Русского Зарубежья обратились с письмом к потомкам русских эмигрантов.
Послание содержит просьбу приостановить передачу любых исторических и культурных ценностей Государственному Эрмитажу и входящему в его состав Музею Гвардии. Это обращение появилось в ответ на действия директора Государственного Эрмитажа, открывшего памятную доску Моисею Урицкому.
Напомним, 25 сентября, в год 100-летия начала красного террора, руководство Государственного Эрмитажа установило в восточном крыле здания Главного Штаба в Санкт-Петербурге (сегодня это штаб Западного военного округа) памятную доску большевику Моисею Урицкому. На доске написано:
«30-го августа 1918 года на этом месте погиб от руки правых эсэров – врагов диктатуры пролетариата – Моисей Урицкий, борец и страж социалистической революции».
Новость об установке доски вызвала волну критических публикаций в СМИ.
Во время открытия мемориальной доски инициатор увековечения памяти Урицкого директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский заявил, что Урицкий был яркой и интересной исторической фигурой. Подобное высказывание многих удивило и возмутило. Чтобы понять, о чём идёт речь, давайте вспомним, чем же так «знаменита» эта историческая фигура.
Моисей Урицкий родился в благополучной еврейской купеческой семье. Получил традиционное религиозное иудейское образование, изучал Талмуд. Член РСДРП с 1898г. Окончил юридический факультет Киевского университета, но уже во время учебы примкнул к революционному движению. Был участником революционных событий 1905-1907 гг. в Петербурге и Красноярске. Неоднократно арестовывался и ссылался. Не раз его арестовывали и отправляли в ссылку. Какое-то время он прожил в эмиграции – в Дании и Германии. В годы Первой мировой войны призывал к поражению русской армии. После февральской революции 1917 года Урицкий вернулся в Россию и вступил в партию большевиков. Да не просто рядовым, а сразу членом её ЦК. В октябре того же года в составе Петроградского военно-революционного комитета он непосредственно участвовал в подготовке и осуществлении большевистского переворота. А уже в марте 1918 года Урицкий возглавил Петроградский ЧК, совмещая эту должность с работой в комиссариате внутренних дел Северной области. Именно он руководил высылкой в Пермь Великого князя Михаила Александровича Романова и лично провёл его допрос.
Урицкий буквально наслаждался истреблением людей, получая поистине сатанинское удовольствие от этой кровавой работы и человеческих мучений. «Секретарь датского посольства Петерс рассказывал, как ему хвастался Урицкий, что подписал в один день 23 смертных приговора», — пишет в своей книге «Красный террор в России» Сергей Мельгунов. На его счету – многие убийства и зверства. Даже революционные соратники называли Урицкого «воплощением большевистского террора». По отзыву Луначарского, Урицкий стал «железной рукой, которая реально держала горло контрреволюции в своих пальцах». Говоря по-человечески, именно он начал политику массового террора, направленного на физическое уничтожение не только сознательных противников советской власти, но и "социально чуждых элементов". Под последними понимались представители ведущего культурного слоя России: интеллигенция, чиновники, офицеры, священники, предприниматели и пр.
В итоге тысячи людей были замучены и убиты. Особенно досталось главному защитнику российской государственности ‒ офицерскому корпусу. На совести Урицкого не только сотни расстрелянных офицеров и членов их семей, но и несколько барж с арестованными офицерами, потопленными в Финском заливе. Петроградская ЧК обрела репутацию поистине дьявольского застенка, а имя ее главы Урицкого наводило ужас на жителей Петрограда.
30 августа 1918 года жизнь и карьера советского палача была прервана выстрелом русского патриота Леонида Каннегиссера. Кстати, Каннегисер тоже был евреем, но после убийства Урицкого он сказал такие слова:
«Я еврей. Я убил вампира-еврея, каплю за каплей пившего кровь русского народа. Я стремился показать русскому народу, что для нас Урицкий не еврей. Он — отщепенец. Я убил его в надежде восстановить доброе имя русских евреев».
Каннегисер был схвачен и расстрелян большевиками, а память Урицкого была увековечена в советском государстве в названии улиц и площадей русских городов.
Установка памятной доски ярому революционеру, большевистскому палачу и террористу вызвала неоднозначную реакцию в российском обществе, но больше всего она возмутила потомков русской эмиграции, членов таких авторитетных организаций, как Русский Обще-Воинский Союз и Российский Имперский Союз-Орден, которые в своём письме к зарубежным соотечественникам призвали их прекратить сотрудничество с Государственным Эрмитажем, и заявили, что
«пока на стене принадлежащего этому учреждению здания будет висеть доска увековечивающая память Урицкого – одного из палачей и мучителей Русского народа, пока в Эрмитаже в той или иной форме почитаются имена организаторов убийств русского офицерства, духовенства, дворянства, казачества, миллионов крестьян и других жертв большевицкого террора, подобные дары и передачи со стороны потомков русских эмигрантов будут противоречить моральным и этическим принципам, как кощунственные по отношению к памяти всех жертв большевизма».
В обращении говорится, что уже более четверти века наш народ медленно и мучительно преодолевает тяжкое наследие тоталитаризма, возвращается к Православной вере, восстанавливая страницы своей подлинной истории, имена национальных вождей и героев. В России преступления коммунистических партий юридически не осуждаются, а низкий уровень исторических знаний и инерция сознания большей части населения, которые достались стране от советской системы, не способствуют тому, чтобы этот жизненно важный для нашей страны процесс шёл быстрее. К сожалению, вопросами идеологии и исторического просвещения зачастую занимаются местные управленцы. Они преследуют совсем не государственные интересы и выражают только личные воззрения либо политические симпатии. «А это, в свою очередь, раз за разом приводит к вопиющим инцидентам, бередящим старые раны в российском обществе, разжигающим конфликты и вызывающим новые расколы», - написано в тексте.
По мнению старейших национальных организаций России, по логике Михаила Пиотровского получается, что всякая «яркая фигура» достойна того, чтобы современные люди помнили, поклонялись и восхищались ими. Только вот при этом не учитывается их роль в истории. Почему-то директор Эрмитажа не задумался, что несут в себе мемориалы и памятные доски Урицкому и подобным ему изуверам. И как можно чтить память, например, исламистских террористов, которые априори несут в себе зло, боль и разрушения? Это тоже самое, что на Рязанской земле воздвигать мемориал Батыю, а в московском Кремле восхвалять «ярких и интересных» Лжедмитрия и Наполеона Бонапарта.
То, что скандал с установкой доски красному палачу вышел за пределы Российской Федерации говорит о том, что местечковая инициатива директора Эрмитажа Пиотровского об установке памятной доски красному палачу Урицкому может повлечь серьёзные последствия для её инициатора, поскольку ведёт к началу серьёзной общественной дискуссии об исторических последствиях большевицкого переворота в России в 1917 году.
В прошлом году, когда исполнилось 100 лет октябрьской социалистической революции, в России был предпринят ряд существенных мер, чтобы такой дискуссии не было. Это было сделано в целях предотвращения раскола общества. В этой ситуации Пиотровский мог случайно нажать на спусковой крючок. Сложно сказать, чем он руководствовался, но точно не тем, чтобы оказаться в центре процесса с непредсказуемыми последствиями, который может вызвать такая дискуссия.
Причём в России происходят события, которые совсем не способствуют декларируемому властями примирению «красных» и «белых», ведь многочисленные попытки увековечить лидеров Белого движения наталкиваются либо на противодействие, либо на публичные решения органов власти о демонтаже памятных знаков. Тем более цинично и кощунственно то, что в здании, где теперь красуется доска Урицкому, расположена экспозиция «Музей Русской Гвардии». Она посвящена русским воинам, которые сражались, не жалея своих жизней за Веру, Царя и Отечество. А ведь многие из них стали жертвами большевицкого террора, развязанного карательным органам, в который входил Урицкий и его сотоварищи по партии.
Потакая установке памятных досок революционерам и террористам, попиравшим законы и основы государственного строя в России, органы власти ведут опасную игру по популяризации революционного движения. Это чревато самыми печальными последствиями для Российской Федерации в случае, если современная российская молодёжь возьмет себе Урицкого и прочих в качестве примера для подражания.
Эксклав.ру